Я стал всем земным миром…

Но розовое сияние вышло и за его ограничения.

Притянутое другим бескрайним источником такого же света, оно вошло в него и стало им.

Бестелесные, ослепительные белые силуэты парили в нём. Огромное множество силуэтов… Они общались, они вершили судьбы человечества, они желали людям эволюции и пробуждения Бога в душе.

Туран, цивилизация, достигшая высочайших вершин духовного развития.

Моя родина, мой исток и ресурс сил и возможностей, дорог и целей.

Я стал Тураном, каждым из его представителей и всей цивилизацией в целом.

И в тот же миг я познал небывалую мудрость когда-то земного суперэтноса (белый свет) и обретённую благодаря этой мудрости безусловную любовь (свет розовый).

На мгновение просветлённый, я постиг: Создатель – это любовь, и пробудить Его в своей душе можно, пройдя единственным путём – неся в мир свет и любовь, меняя собственное сознание и тем всё бытие к лучшему.

– Достаточно, – произнёс знакомый голос, и необъятность моей раскрывшейся души резко схлопнулась, унося в её подспудье достигнутое просветление.

Мы стояли с ней в абсолютной, немыслимой пустоте. Ни света, ни цвета, ни тьмы… Лишь двое странных собеседников – тайный агент высокоразвитой цивилизации Туран, воплощённый в тело обычного творческого человека, и Смерть в чёрном балахоне с капюшоном, мирно высящаяся над ним, с остро заточенной косой за спиной…

– Ты должен будешь добраться через внешние, мирские свершения в глубины твоего духовного сердца и извлечь сокровища обретённого знания. Эволюция души неизбежно проходит посредством взаимодействия её и мира.

Смерть, пришедшая ко мне в четвёртый раз, говорила, как обычно, спокойно и уверенно. Она будто знала, что я обязательно пойму её, если не сейчас, то позже.

Протянув руку в чёрной перчатке, она коснулась центра моей груди. Ярчайший фиолетовый бутон немедленно возник, послушный её велению, распустился восхитительно изящным цветком ириса. Цветок был столь явственным, что я уловил сладость источаемого им аромата…

Смерть убрала руку, и цветок исчез.

– Скоро ты будешь готов, – констатировала она и растаяла в воздухе.

– Ты где был?! Ты как… Кто-нибудь, вытащите меня из этого ада!!!

Обезумевший Андрей метался передо мной волком в клетке. Взбесившимся от безысходности волком.

– Это ты?! Или не ты?!

Ненавижу обыски и досмотры. А уж когда бьющийся в истерике хореограф нагло лапает за все места… Извините…

Рзмахнувшись, я влепил ему оплеуху.

Мигом присмиревший Андрей посмотрел на меня с неким подобием благодарности.

– Ухм-м-м… Всё-таки ты… Я решил, очередная тварь в портал пролезла и тобой прикинулась.

– С чего ты решил, интересно?

Усевшись на диване, я принялся растирать внезапно занывшие рёбра. Задрал рубашку: так и есть, здоровенный синяк напоминал о недавнем споре хрупкого человеческого тела и деревянного пола.

– Как это – с чего? Я пришёл прикорнуть маленько перед репетицией. Этот тупичок с диваном – самое то для релакса! Ни одной живой души вокруг! Ручаюсь, ни одной рожи не было! Клянусь! Я не пил сегодня!

В доказательство своим словам Андрей наклонился и шумно выдохнул мне в лицо. Поморщившись, я усердно закивал головой. С чересчур возбудимыми индивидами надо соглашаться, дабы не провоцировать на срывы.

– Только сел на диван, и вдруг – бах! Вспышка света, блин, я чуть не ослеп, и ты стоишь! Не было и есть! Я думал, инфаркт схватил!

С перекошенным лицом Андрей схватился за сердце.

Я не намеревался что-либо ему объяснять. И исчез из поля его восприятия совершенно обычным способом. Повернулся к разговаривающему уже с самим собой танцовщику спиной и просто пошёл вперёд, в тусклый свет театрального коридора.

Пятое рандеву с олицетворением бренности жизни не застигло врасплох. Оно словно растянулось во времени, предшествуя самому себе целым рядом знаков.

Слово «смерть» и связанная с ним символика атаковала пространство моего восприятия. «Смерть любви» – невольно читал я на обложке книги, выставленной среди прочих на витрине магазина. Банальное название романа бросалось в глаза с целенаправленностью затаившейся в засаде голодной львицы.

«Гибель десятков человек в ужасном теракте…» – громко вторило ей заглавие газетной статьи, расширяя сознание предельности материального бытия и напоминая: ничто в этом мире не вечно.

Чёрная тень от проехавшего совсем близко катафалка…

Порыв ненормально, не по погоде холодного ветра, родившегося явно не в споре воздушных потоков этого дня в этом мире…

Скрюченный, сморщенный, весь какой-то мумифицированный старик, наткнувшийся на меня посреди пустого тротуара и которого я сам поразительным образом не замечал до момента столкновения…

Смерть сидела за столиком моего любимого кафе. За моим любимым столиком. На моём месте.

Секунду поколебавшись (страха не было, ведь меня подготовили к её приходу), я уселся на стул напротив.

Странно ощущать себя не на своём месте. Насколько же я привык видеть на приютившем меня сиденье кого угодно, главное, не самого себя!

Привык так сильно, что даже утратил чувство самосознания!

Как будто перестал быть собой.

Непонятное переживание, пугающее и естественное одновременно.

Действительно ли мы являемся теми, кем привыкли себя считать всю жизнь?

Смерть улыбалась.

Я не видел её лица, скрытого плотным чёрным капюшоном. Но всем своим существом знал: Смерть улыбалась.

И я знал причину её улыбки.

– Ты меняешься в заданном направлении. Трансформации сознания происходят скачками, согласно твоей духовной сути. Бессмертная индивидуальность души определяет её путь, – озвучила Смерть мои мысли.

Я не успел задать заготовленный вопрос. Палец, обтянутый чёрной тканью, упёрся в ямку под моей шеей. На этот раз я ощутил весьма плотское прикосновение, задохнулся и закашлялся.

– Нормально. Открытие горловой чакры болезненнее остальных. Слишком много мыслей и чувств удерживаются внутри, пребывают невысказанными. Горловая чакра перегружается низкими вибрациями гнева, страха, обиды… – спокойно вещала Смерть, удерживая свой палец почти воткнутым мне в горло. Хилер недоделанный…

Однако, несмотря на сильное давление и жжение внутри, под пальцем, кашлять я перестал и вскоре смог свободно дышать.

Но способность говорить не вернулась.

Да и не хотелось болтать всякую чушь, если честно…

Чушью сейчас казались все слова мира…

Я ощущал, постигал его суть вне всяких слов…